Интервью для газеты «Музон»

В новогоднем выпуске газеты «Музон» вышла статья, посвященная музыкальному продюсеру Анатолию Лопатину. В интервью Анатолий рассказал о своей карьере, творчестве и отношениях с артистами.

— Анатолий, Вы из музыкальной семьи?

— Нет, из рабоче-крестьянской. Папа работал токарем, мама экономистом на нефтеперерабатывающем заводе.

— Как получилось, что Вы стали заниматься музыкой?

 — Родители меня не заставляли заниматься — в музыкальную школу я пошел сам, но стало скучно, и начались прогулы. У меня был талант подбирать мелодии, садился и играл в свое удовольствие, а родители, конечно, думали, что занимаюсь. Спасибо моей бабушке — директор музыкальной школы был ее другом — он позвонил ей, когда она отдыхала в Сочи и сказал: «Лариса, твой-то уже полгода в школу не ходит, но умело обманывает родителей, что занимается». Она приехала и говорит мне: «Ну как музыкальная школа?». Я ответил, что хорошо, сыграл ей полонез Огинского, который подобрал на слух. «Что ж ты врешь-то!». Потом сказала родителям: «Вы за ребенком не смотрите, он у вас не учится», и забрала меня к себе. Мне не то, чтобы не хотелось заниматься, но мешала лень, неорганизованность. Бабушка помогла мне организоваться, чтобы в дальнейшем я мог сам заниматься без присмотра. Есть такие люди, как Чайковский и Моцарт, у которых уже ничем не убьешь стремление к музыке, но таких единицы. Так получилось, что не я стремился заниматься музыкой, а музыка всю жизнь вела меня за собой.

— Когда Вы решили, что будете поступать в музыкальное училище, как к этому отнеслись родители?

— Родители никогда не мешали моему выбору, но бабушка говорила так: «Музыкант — это хорошо, но для мужика нужна какая-то мужская профессия, крановщик, например… Чтобы, вдруг, если случится какое-то сложное время, ты мог и с лопатой управляться, а не только с нотами». Хотя в этом смысле, наверное, она ошибалась, потому что музыканты нужны во все времена. Без музыки люди не живут. Когда началась перестройка, я играл и в ресторане, и в переходе. Причем в переходе заработал даже на холодильник и телевизор! Музыкант должен уметь играть везде, важно, чтобы тебе было, что сказать людям. Помню случай: играл я как-то в переходе метро «Китай-город», а мимо проходили Константин Эрнст и Леонид Парфёнов. Так вот, они нам даже 5 рублей не кинули, хотя пели мы хорошо! (смеется)

— Вы окончили Ярославское музыкальное училище по классу аккордеона. Почему выбрали именно этот инструмент?

— Во время войны было много трофейных инструментов, аккордеоны привозили из Германии. Друг моей бабушки, дядя Коля, очень хорошо играл на аккордеоне. Когда я услышал, как он это делает, мне никакие рояли стали не нужны! Конечно, теперь уже техника игры не та, потому что больше занимаюсь студийной работой и продюсированием.

— Можете ли Вы дать совет молодому поколению, как стать хорошим музыкальным продюсером? Что для этого нужно?

— Любить своих артистов, любить свою работу, помогать людям, делится всем, что Бог дал. Мне повезло, судьба дала мне возможность работать с такими людьми, как Алла Пугачева, как Филипп Киркоров… Это бесценная практика, огромный опыт — ты их записываешь и сам учишься от них всему.

Чем грешат современные продюсеры? Они пытаются сделать из девочки Маши артистку Мадонну, а ведь девочка Маша уникальна именно как девочка Маша, а не как Мадонна. Для продюсера важно не убить в артисте его индивидуальность. Это тяжело. Сложно написать что-то оригинальное и доказать, что это настоящее, легче всегда быть внутри того, что сейчас модно. Гораздо легче сделать что-то «а-ля Мадонна», аранжировку такую же, песню похожую сочинить… Сейчас люди не сочиняют, а конструируют хиты, не слушая свое сердце. Может получится и успешная песня, но это — Макдональдс — это на один раз. Сама жизнь изменилась: если все время бежишь — некогда идти в ресторан — это очень долго, ты идешь в Макдоналдс. Так и с музыкой: все слушаешь на бегу. Хит — это то, что ты сейчас можешь употребить легко, не задумываясь. Зачастую продюсерам кажется, что надо следовать определенным стереотипам, дать людям хит, чтобы они «съели» его, как гамбургер, и забыли. Бывают, конечно, совпадения: и хит, и песня хорошая. Например, песня «Снег», написанная Ириной Билык для Филиппа Киркорова. А есть песни, которые навсегда остаются — вроде и не хит, и не запомнишь сразу, но западает в душу. У нас, например, это многие песни Пугачёвой. Поэтому не надо отчаиваться, надо все время работать, делать новую музыку. Совет только один и для продюсеров, и для артистов: не терять Себя. В каждом есть индивидуальность, и продюсеру нужно понять и почувствовать ее, не убивать в человеке, с которым ты работаешь, его душу.

— Как создается коммерческая музыка? По каким критериям определяется, будет ли успех у того или иного проекта? Что такое формат или не формат?

— Если у тебя много денег, то ты можешь принести хорошую песню на радио и быть «форматом» в течение месяца. Если изнасиловать слушателя своей песней, даже не очень хорошей, которая будет звучать из каждой дырки, то она может стать «типа хитом»!

— То есть все определяют деньги?

— Нет, бывает, что появляется песня, соответствующая настроению страны. Например, песня Натали «О Боже, какой мужчина». Причем, Вы, наверное, уже наблюдали, что чем сложнее ситуация в стране, чем людям тяжелее, тем легче и наивнее песни, которые они слушают. Народу иногда нужно что-нибудь такое, чтобы не думать. Например, Верка Сердючка… Андрей ведь очень талантливый! Он может сыграть роль сисястой тётки, чтобы под его песни люди пили и танцевали, но сам он —серьезный музыкант. Я с ним разговаривал, ему тяжело быть не полностью реализованным, но никуда не денешься — если он начнет петь, как Андрей Данилко, своим голосом, он не будет никому интересен, он прекрасно это понимает. У него есть шикарный альбом инструментальной музыки, он его выпустил, потому что уже имеет деньги, но этот альбом мало кому известен. А «Верка Сердючка» — вот то, что продается, другое дело счастлив ли он. Это один путь к успеху. Есть и другой: например, путь композитора Баха. Сейчас спроси у любой продавщицы «Кто такой Бах?» и она скажет. Прошло 200 лет, прежде чем человечество доросло до его уровня. Он, я уверен, отдавал себе отчет, какую музыку пишет, но его произведения на тот момент никому не были нужны, и даже родные дети его говорили, что он пишет музыку для ломки пальцев. Бах не думал, формат его музыка или не формат… Он жил в бедности, но не разменивался. Мог ведь как-то приспособиться? Но нет, музыка для него была всем. Сейчас музыка Баха продается во много раз больше, чем иная поп-музыка, постоянно, год за годом.

— Только ему это уже не нужно…

— И ему нет, и потомкам его нет — никаких авторских отчислений. Поэтому люди, которые задумываются о том, как заработать деньги на песне, просто занимаются работой, как те, кто на заводе работает или в офисе… Успешность нужна чтобы выжить, но к искусству, и к тому, что идет от сердца, это, конечно, не имеет никакого отношения. Вот я, например, когда отдыхаю, слушаю Прокофьева, а ведь далеко не каждый станет слушать такую музыку для отдыха — это «не хитово». У каждого человека есть ниша в сердце для музыки, которую не будешь потреблять каждый день, как жареную картошку. Иногда людям нужно что-то очень талантливое и честное. Для этого и существуют настоящие композиторы, которых поддерживают только меценаты, понимающие в искусстве.

— Как Вы считаете, можно ли добиться успеха в нашей стране талантливому человеку без денег и связей? Ведь даже записать песню на студии стоит немало…

— Можно. Все же люди… Вот придет ко мне завтра «Фредди Меркьюри», никто, без денег и споет так, как он пел, я сразу же вцеплюсь! Но молодежь уже боится открыть себя полностью и потеряла веру. Мне в интернете пишут молодые исполнители: «Не можешь показать меня Иосифу Пригожину, чтобы он меня раск